givadushoi-aleshina.ru

Добрый день, дорогие друзья моего сайта!

После недолгого ожидания, Магистр черной и белой магии снова
проводит для нас свой необычайный сеанс чудес с полным разоблачением!

(Начало повести >>>>):

Конец хоббита, или Туда, обратно и снова туда (часть 1)

- Это не я, - зарыдал Бибо, - это Чертога, наш капитан. Я все видел, но я не виноват, простите меня.

- А мы прощения не даем, и дать не можем. Простить могли те, кого вы, мерзкие создания, убили в Летке и других местах. Что они говорят в твою защиту, слышишь? – офицер сделал вид, что прислушался. - И я не слышу. А раз никто за тебя не вступился - наш долг отомстить за павших. На пень его.

Парни вытащили из кустов огромный пень, ростом с Бибо, подняли хоббита на вершину и накинули а шею петлю, перекинув веревку через ветку дуба.

- Позвольте, господа дунландцы, - лихорадочно затараторил Бибо, - а как же последнее желание?

- Вообще-то, положено по регламенту, - встрял один из молодых парней.

- Ладно, - поиграл желваками офицер, - что ты хочешь?

- Можно покурить трубку на прощанье? – попросил хоббит.

Офицер кивнул. Один из парней достал трубку, набил табаком, зажег. Другой развязал руки пленнику.

Бибо вдыхал запах лавандового табака, пытаясь делать как можно длиннее паузы между затяжками. Слезы катились у него из глаз, желудок свело резью.

- Хватит, - крикнул офицер, - курить вредно! Передавай привет вашим подонкам, которые уже там. А остальных, бог даст, тоже не задержим в этом мире.

Рыжий начал тянуть веревку, петля затягивалась, Бибо с всхлипом вцепился в нее, не давая окончательно затянуться на тонкой шее. Трубка, рассыпая яркие искры, упала на землю. Хоббит закатил глаза на крону дуба, где задумчиво висел поручик, с ужасом понимая, что скоро они будут висеть рядом. «Бедная тетя Джеки», - проскользнула мысль.

Вдруг невдалеке раздался мягкий звук охотничьего рожка. Веревка резко поникла, как будто офицер ее отпустил. Бибо выдохнул, ослабил петлю и опустил глаза книзу, все три пограничника стояли на одном колене, прижимая правую руку к сердцу. По дороге, на белом коне, горделиво ехал герольд в красно-синем камзоле и белой шапочке. Он еще раз поднял к губам рожок, и по лесу разнеслась мелодия, лучше которой Бибо никогда не слышал.

За герольдом, в двадцати шагах, неторопливо двигалась группа всадников, дюжины три. Все они были в военной форме, доспехи блестели ярким блеском, длинные мечи за спинами и дорогие шлемы с тонкой чеканкой придавали грозный вид, сразу видно - едут не простолюдины. Среди них большинство составляли люди, но были и гномы, и хоббиты, и гоблины, и даже орки. При этом они были неуловимо похожи друг на друга. Может, уверенной манерой общения и отсутствием границ, все переговаривались со всеми, не было и тени какого-то разлада или напряжения, которое обычно возникало меж разных народов Средиземья.

Всадники обедали, на ходу доставая из походных сумок копченых кур, хлеб, овощи, и запивая все это вином из фляжек.

Сбоку на маленькой косматой лошадке скакал карлик в ярком карнавальном костюме с крошечной гитаркой вместо оружия. Хитрое лицо карлика было измазано зеленой краской, один глаз заплыл от удара. Он беспрерывно играл на своем инструменте, напевая стихи и корча рожи, всадники заливались хохотом после каждой реплики, но не все смеялись, то один, то другой недовольный обязательно кидал в карлика куриные кости или объедки. Видимо, шут говорил про них какие-то гадости. Впрочем, как только карлик переключался на следующего, обиженный начинал хохотать над новой целью, забыв про личное оскорбление. Было видно, что шута тут любили, как забавного домашнего хомячка, и трепку задавали скорее дружескую.

Во главе колонны ехал человек в черных доспехах и черной меховой шапочке, на которой золотом вышита корона. Человек ехал спокойно, с достоинством, обдумывая какие-то мысли, все остальные держались на полкорпуса сзади. Бибо заворожено обмер, как только увидел его. Сколько раз он рисовал этого человека! Будто заметив взгляд, лидер колонны посмотрел в сторону дуба, глаза их встретились. Человек с веселым удивлением рассматривал полурослика, ведь в его владениях подданные либо склоняли голову, как пограничники, либо висели на ветке, как несчастный поручик. Бибо находился в третьем состоянии, неслыханном в Рохане, и его отчаянная дерзость на секунду заинтересовала государя.

Бибо, быстро оценив обстановку, скинул петлю с головы, и кубарем скатился вниз, прямо под ноги вороного коня.

- Прошу милости, - крикнул из последних сил.

Карнавальный шут тут как тут, вылез вперед на своей косматой лошадке.

- Ты у кого милости просишь, деревенщина? Разве не видишь, кто здесь власть? – горделиво поправил колпак, смутно напоминающий корону.

Паутин изволил улыбнуться кончиками рта, жестом прогоняя любимого шута.

Один из рыцарей свиты спешился, подошел к Бибо и сильным рывком поднял приговоренного с земли. Хоббит узрел перед собой невысокого коренастого юношу с простым и честным лицом записного разбойника. На серебристых доспехах напротив сердца алой краской пылал девиз на непонятном языке: «Mon dieu». Тут же висел на золотой цепи шестидюймовый ипхон, знак государевой власти.

- Ты чего под ноги бросаешься? – рыцарь положил тяжелую руку в металлической перчатке на плечо хоббита. – Конь испугаться может, споткнуться, упасть… Ты какой-то враг народа получаешься. Или просто дурак?

- Я не враг, я - дурак! – в рифму завопил Бибо, и свита весело загоготала, видимо, находя это признание забавным. Паутин, впрочем, не засмеялся, молча разглядывая Хапкиса. Хоббит отметил, что глаза его были не злы и не добры, не любопытны, но и не равнодушны, в них читалась лишь глубокая усталость и затаенная тревога.

- Темнейший! – воззвал к нему Бибо, но тут же затрещина сбила с ног.

- Какой он тебе Темнейший?! – юноша со злобой вперился в лицо хоббита.

- Простите, я – идиот! – пискнул Хапкис снизу. - Светлейший, к вам обращаюсь я за милостью и пощадой!

Паутин сделал неуловимый взмах, и оруженосец вновь поднял бедолагу железной рукой. Бибо путаясь в словах и размазывая слезы, как мог, рассказал свою горестную историю. Солгал, что был насильно мобилизован, хотя в душе всегда сочувствовал дунландцам. Паутин слушал скучающе, прикрыв глаза, а в тех местах, где хоббит особенно сильно врал, презрительно кривил рот.

- Тоска, на… - резюмировал оруженосец.

Карнавальный шут тут же подхватил словечко и брякнул на гитарке под популярный мотив.

- Тоска-на, тоска-на, тоска-на, святые ежики, но кто же виноват?

Свита захихикала, кое-кто даже зааплодировал, вконец разозлив оруженосца. Он выхватил кнут из дорожной сумки и принялся стегать шута по спине. Тот ловко уворачивался, закрываясь гитаркой, чем вызывал еще больший хохот и свист соратников. Правителю быстро надоела эта клоунада, и он, гадливо посмотрев на все еще лопочущего Хапкиса, дал знак к отправлению.

Бибо понял, что жизнь его решается в этот момент, и выложил последний аргумент.

- Светлейший, я сбежал из армии Шира, чтобы передать вашей милости волшебное кольцо, предсказывающее судьбу. Вот оно, - хоббит быстро вытащил кольцо. В голове опять, как тогда на мельнице, щелкнуло странное: миссия выполнена.

Оруженосец выхватил кольцо, мгновение полюбовался и с поклоном отдал Паутину. Правитель Рохана встрепенулся, с хищным интересом разглядывая редкую безделушку, которая тут же получила свое место на среднем пальце. Кольцо вспыхнуло багряным огнем, окрасившим доспехи Паутина в красный цвет, воздух наполнился мягкими криками сирен, живущих на побережье Средиземьего моря. Роханец застыл, погруженный в себя. Свита, открыв рот, с благоговением смотрела на своего господина в ярком кровавом ореоле. Впрочем, звуки вскоре угасли, а кольцо перестало светиться. Паутин впервые посмотрел на хоббита с приятностью во взоре, и, чуть помедлив, протянул руку.

- Целуй! Быстро! – зашипел оруженосец.

Два раза напоминать не пришлось. Хоббит бросился к вороному коню и припал губами к перчатке роханца. Тот сразу выдернул руку и уже четко дал сигнал к отправлению.

- У тебя еще кольцо есть? – оруженосец жадно расспрашивал Хапкиса, пока колонна проходила мимо них.

- Нет, одно было.

- Жаль, мне бы тоже не помешало, - оруженосец вздохнул. – А то вечно всё донашивать приходится. Но ты молодец, давно не видел Темнейшего… э-э, Светлейшего таким довольным. И что же с тобой теперь делать? – рыцарь нахмурил лоб. – Денег у тебя нет?

- Нет, - помотал головой Бибо, втайне надеясь, что сейчас они появятся.

- Хотя зачем тебе деньги? – простодушно сказал оруженосец. - Тебе сейчас здоровье нужно… Вот сухарь, пососи пока, ну и держись! Я прослежу, чтоб не обидели. Эй, вы, - обратился он к пограничникам, - видели, как этого хоббита коснулась длань государя?

Те быстро закивали.

- Теперь этот полурослик – гость нашего господина. Доставить в целости и сохранности в Изенгард, головами отвечаете!

Бибо получил в пользование большой ржаной сухарь с выжженной эмблемой Рохана в виде двухголовой выхухоли, и тут же засунул его в рот. А рыцарь, грозно посмотрев на пограничников, вскочил на коня и поскакал догонять свиту.

Два долгих месяца Бибо провел в заключении, пока комиссия роханцев решала, что с ним делать. Здесь к удивлению встретил ротмистра Рамса, по пьяному делу заехавшего в плен через три недели после пленения Бибо. Ротмистр и тут не пропал, и даже сделал неплохую карьеру, став советником по делам пленных. Чтобы войти в доверие к четистам, он сочинил красочную историю про преследование убийцы Мотыги - подлого капитана Чертоги. Себя Рамс вывел тайным сподвижником народного героя Дунланда, которого, оказывается, любил всем сердцем, и за которого лично отомстил. В качестве свидетеля ротмистр указал на Бибо, подтвердившего его слова.

В ответ бывший офицер-цензор дал прекрасные характеристики Хапкису, особо указав, что тот длительное время занимался саботажем и вредительством на фабрике Паришона, был внедрен ротмистром в «Барандуин», где взорвал дракона во время сражения за Летку, предрешив исход битвы. Вернувшись в лагерь, герой захватил казну батальона и, хладнокровно перерезав охрану, бежал. Пропажа казны тяжело ударила по авторитету колонеля, воевать без денег самозащитники категорически отказывались, предпочитая заниматься привычными делами - огородом и грабежом местного населения. Как боевая единица батальон перестал существовать. Комиссия лишь охала и ахала от многочисленных подвигов невзрачного на вид хоббита со скромным взглядом.

Хапкиса признали невиновным, даже наградили дунландской медалью «Битва за Летку» и почему-то значком «Почетный землекоп». Глава комиссии любезно предложил коня для переезда к тете в Гондор. Но Бибо внезапно отказался, ведь за время отсидки он успел предложить коменданту тюрьмы, с которым сложились приятельские отношения, выгодное дельце.

И вскоре на задворках Изенгарда заработал маленький заводик по производству паутинов. Главный художник Бибо Хапкис учил подмастерьев из числа бывших заключенных правильно выводить овал лица правителя и его мудрые, небесного цвета глаза. Портреты снабжались золочеными рамами и пользовались спросом, как у чиновников, так и простого люда. Особенностью стиля Хапкиса стал тройной нимб над головой великого человека.

Местные харчи пошли на пользу художнику, за два года жизни в Рохане он вырос на целую голову, а волосы на ногах сменил легкий пушок, уже не гревший нижние конечности, поэтому пришлось надеть обувь, к которой, впрочем, он так и не смог до конца приспособиться. Живот ушел вместе со зверским аппетитом, Бибо постройнел и посвежел, на него стали заглядываться местные девушки, тем более что через год он стал владельцем домика с цветочным садом, раза в два большего, чем родная нора в Шире. Все у него наладилось, и долгими вечерами, попыхивая трубкой у камина, Бибо со смущенной улыбкой вспоминал в кругу новых друзей то странное время, когда он был ширым малоросом…

КОНЕЦ

Источник: автор Мальгрим

Добрый день, дорогие друзья моего сайта!

Наконец-то мы и дождались новой публикации от Магистра черной и белой магии, который только для нас проводит сеансы чудес с полным разоблачением!

С большим удовольствием знакомлю вас с новыми приключениями хоббита:

(Начало повести >>>>)

Примерно неделю он скитался по лесам и болотам, прячась от случайных путников, обходя деревеньки и хутора. Питался лесными ягодами и орехами, в Шире их больше, чем у Синих гор, но голод по-прежнему оставался главным спутником беглеца. Когда спазмы желудка довели до бессонницы, он не выдержал и под покровом ночи залез в хуторской сарай, стоявший недалеко от леса. Пес, спящий на цепи у дома, сонно гавкнул, впрочем, больше для порядка, заставив беглеца замереть и сжаться на пороге. В сарае Бибо по запаху нашел палку копченой колбасы, судорожно схватил, не веря своему счастью, и умчался обратно в лес, на ходу откусывая большие куски. Эта колбаса помогла ему продержаться оставшиеся четыре дня, пока он шел домой.

Чем ближе к дому, тем спокойнее на душе бывшего солдата. Как приятно видеть знакомые места! Бибо прослезился, глядя на зеленые озимые поля и раздолбанные, но такие родные дороги Хоббитона. Милый край! Как долго я здесь не был! Внезапно обожгла мысль: а вдруг дома засада? Почему он не подумал об этом раньше? Впрочем, какая разница, думал – не думал? Все равно надо проверять.

Солнце уже зашло за горизонт, на деревню опустилась первая, еще не окончательная темнота. Бибо знакомыми тропами прополз через еще не сжатое кукурузное поле, затем через заросший камышом овраг, чтобы затаиться за пышным смородиновым кустом, откуда хорошо виден вход в его нору. В норе явно кто-то был. Сквозь заколоченные окна пробивался свет лампы. Скрипнула круглая дверь, двое вышли на улицу. В сумраке ночи Бибо видел лишь силуэты. Кажется, не гвардейцы…

Бибо прислушался и к радости узнал голос кузена Авриэля Крома из Замосток, которому накануне отправки в батальон послал письмо с просьбой присмотреть за хозяйством. В детстве они частенько колотили друг дружку, но Авриэль – один из ближайших родственников, сын его тети - Марго Кром, урожденной Хапкис. Бибо хотел выпрыгнуть из кустов, обнять Авриэля и его жену, но побоялся напугать, жена Авриэля, как он слышал, на сносях. «Пусть лучше зайдут в дом», - подумал Бибо, - «вылезу, отряхнусь, постучу в дверь...» Невольно прислушался к разговору.

- А нору я на себя перепишу, - негромко сказал Авриэль, - с предводителем местным ударили по рукам, десять золотых и никаких проблем, я - единственный наследник с правом продажи, документ с печатью завтра будет готов. Он еще намекнул, что его брат из Дунланда ищет похожую нору. Патриот, сбежал от четистов… Но я так мыслю - тут хоть и окраина, да и вообще мрачновато, но меньше, чем за сотню грех отдавать, даже патриоту.

- А если Бибо все же явится домой? – спросила кузена жена.

- Еще лучше. Нам же гвардейцы зачитали приказ – тридцать дукатов за дезертира. У меня тут бутылочка эля для него есть, дурман-траву туда добавил, а как заснет - сдадим властям.

- Но все же он - твой брат, неудобно…

- Сейчас мой брат – золотой дукат! Ха-ха… Бибо все равно повесят, когда поймают. Пусть он хоть напоследок родственникам поможет. Ты же знаешь, телега совсем развалилась, да и мерин уже не тянет, надо менять… Опять-таки сарайчик подновить, крыша вся в дырах.

Жена неопределенно покачала головой. Кузен обнял ее за плечи.

- Ну что ты, милая, только представь, сколько всего мы на эти деньги купим! Корову, трех поросят на вырост, десяток кур. Нашему малышу нужно хорошо питаться, - Авриэль положил ладонь на круглый живот жены.

Жена зарделась.

- Так-то да, какой ты у меня умный, Авриэль…

- Я только сейчас начал понимать, что такое жидность. Революция, оказывается, полна возможностей, надо только голову иметь на плечах… Эх, заживем! Боюсь только, как бы кто другой Бибо не сдал. Народ гнилой пошел, на чужое добро рот разевают, только отвернись... Ладно, воздухом свежим подышали, пошли обратно, что-то знобить стало.

Авриэль и его жена зашли в нору, стукнул тяжелый засов, закрывая дверь.

Бибо замер в смородиновом кусте, не желая принимать, что родные люди продали его за новую крышу для сарая и десяток кур. Впрочем, принять пришлось. Теперь у него нет родных, нет дома, нет родины. Есть только грязная одежда, непонятное кольцо и он сам, дезертир и изменник, которого повесят на площади на потеху публики, как только поймают. А, может, не ждать неизбежного? Не доставлять удовольствие кузену? Пусть хоть тридцать дукатов пройдут мимо его жадных рук. Такие мысли пронеслись в голове у Бибо. Пойду, пожалуй, и брошусь с моста в Барандуин. Это будет символично. Боец «Барандуина» утонул в Барандуине. Как художнику ему даже понравилась эта мысль. И Бибо устало побрел по ночной дороге в сторону реки.

Рано утром перед самым восходом он уже стоял на середине моста, оглядывая в последний раз знакомые места. Неужели это всё? Бултых! И нет никакого Рамса, Чертоги, Паришона, Авриэля. Только вечный покой. Вечный покой… Ничего не поделаешь, подначивал себя хоббит, выхода нет. Бибо подошел к краю моста, присматривая самое глубокое место, чтобы уж наверняка. Вдруг он почувствовал, как что-то стало жечь ему грудь, сначала чуть-чуть, затем нестерпимо. Хоббит закрутился на месте, пытаясь сорвать с себя дорожную куртку. Со второй попытки удалось. Куртка полетела на дощатый настил, из нее, грозным предвестником, выкатилось кольцо, на этот раз раскаленное добела, словно только что вышедшее из горнила кузни своего создателя Леткана. Что такое? Бибо опешил.

Кольцо остановилось, завалилось на мокрые от ночного дождя доски, тут же зашипевшие, в воздух поднялся белый пар, и хоббит почувствовал запах горелого дерева. Хотя нет, это был запах паленой кожи, Бибо коснулся рукой груди, в том месте, где лежало кольцо, кожа стала красной, на ней четко отпечатался круглый ожог. Боль была приглушенная, как будто укусила пчела. Бибо вдруг вспомнил, как в детстве его кусала пчела, он тогда с родителями гостил у тетушки Джеки в Гондоре. Тетушка не имела детей и была очень привязана к толстенькому и быстроногому племяннику. Сейчас, наверное, болеет, неожиданно подумал Бибо, старенькая уже. Кто же ей поможет, бедняжке? А я на что! Бибо встрепенулся. Как он мог забыть о гондорской тете!

В этот момент первые лучи солнца красиво озарили верхушки деревьев, будто поддерживая хоббита в желании жить. Бибо торопливо надел холщовую куртку. Решено, он отправляется в Гондор, к больной тете Джеки. Там он нужен, там его место. Хоббит нашел палочку, подцепил кольцо, уже начавшее остывать, и уверенно зашагал к лесу, насвистывая на ходу прилипчивую песнь про несчастную собачку, которую никто не любил.

Карты и компаса у него не было, все осталось в пещере, поэтому шел приблизительно, чаще всего по ночам, прячась днем по лесам и кукурузным полям. Эта же кукуруза помогла в плане питания, хоббит набил полную сумку спелыми початками и мог не отвлекаться на ягоды и грибы.

Погода заметно ухудшилась, подули холодные северные ветры, предвещающие близкую зиму. Теперь даже если бы Бибо захотел ночью уснуть, это вряд ли было бы возможно, от холода у хоббита зуб на зуб не попадал, приходилось идти, стиснув остатки воли, по еле заметным в свете луны и звезд проселочным дорогам. Зато утром он с головой зарывался в сухие осенние листья, как медведь в берлоге, и отсыпался до сумерек, ловя последнее летнее тепло.

Чтобы как-то согреться, ему пришлось украсть одеяло, сушившееся на окраине одной из деревень. С помощью острого камня хоббит проделал посредине дырку для головы, и, подпоясавшись веревкой, которую стащил вместе с одеялом, получил относительно теплую одежду. Месячная борода и колтун на голове из волос вперемешку с листьями и травой превратили Бибо в устрашающего лесного духа из хоббитских сказок. Впрочем, учитывая ночной образ жизни, пугать он мог разве что ежиков и сов.

Бибо помнил из карты Чертоги примерное расположение Гондора, нужно двигаться строго на юг, где после пересечения речки Изен будет широкий проход меж двух горных хребтов Белых гор, за которым вожделенная цель – воссоединение с родной тетей Джеки! Главное – не перепутать, не уйти восточнее, там Дунланд и Рохан, у жителей этих земель могут быть вопросы к одинокому хоббиту. Гондорцы – другое дело. Хитрый князь Лукиан не стал вмешиваться в семейный конфликт Шира и Рохана, предпочитая разумный нейтралитет, с помощью которого он мог выгодно продавать избыток картошки и репы обеим сторонам.

Примерно через месяц после побега из пещеры, в одну прекрасную, хоть и промозглую ночь, Бибо дошел до реки, которая неспешно несла свои воды куда-то на восток. Утром он услышал, как несколько крестьян, проходивших мимо замаскированного убежища, рассуждали о мосте через Изен. Наконец-то! Теперь совсем близко - за речкой горы и проход в Гондор.

Хоббита немного смущало, что по расчетам мост должен быть немного в другом месте. Но пасмурная погода, длившаяся неделю, не позволяла точно рассчитать направление на юг. Видимо, я запутался, решил Бибо, но удачно вышел туда, куда надо. Тем более что вдали и в самом деле смутно виднелись какие-то горы.

Хоббит подошел к реке, коснулся - бррр, вода ледяная, о переправе вплавь можно и не думать. Надо идти к мосту, там гондорцы, но это хорошо, он сумеет их убедить в своих добрых намерениях. Бибо умылся, помыл, как мог, голову, чтобы не слишком выделяться на фоне других путников, постирал и повесил сушиться на сук дерева грязное одеяло. Идти к мосту надо вечером, рассуждал хоббит. К тому времени одеяло просохнет, да и охрана должна подустать за день, глядишь, и прошмыгну без лишнего внимания.

Бибо размечтался и не заметил, как по дороге легкой рысью проскакали три всадника с полосатыми шляпами пограничной стражи. Они не могли заметить хоббита, лежащего в укрытии, но сохнущее одеяло предательским пятном выдало расположение беглеца. Один из всадников остановился и показал рукой остальным. Всадники спешились и начали обыскивать лес. Не прошло и минуты, как они вытащили хоббита из укрытия.

Бибо был смущен, но все еще верил в свою счастливую звезду. Гондорский язык он знал плохо, поэтому обратился на человеческом.

- Господа гондорцы, - вежливо начал он, - я всего лишь мирный хоббит, иду к вам в Гондор, к родной тете, Джеки Хапкис из Эстринга.

Пограничники, молча, рассматривали Бибо. Двое из них - темноволосые молодые парни, чуть старше хоббита, с тонкими модными усиками, третий – рыжий офицер средних лет с мощной кряжистой фигурой и сломанным носом.

- Обыскать, - кратко рубанул офицер, сверля Бибо тяжелым взглядом.

Молодые парни моментально вытащили всё из карманов и сумки. Там были остатки кукурузных початков, куски веревки, сломанный нож, найденный хоббитом на дороге и острый камень для защиты от зверей. Из потайного кармана была извлечена медаль, подаренная Чертогой. Пограничный офицер аж подпрыгнул от злости.

- «Брань за Летку!» Ах ты, гад!

Тяжелый кулак выбил искры из глаз хоббита, оглушенный Бибо шмякнулся об землю.

- Смотрите, у него борщевик на рукаве выжжен, - присмотрелся один из парней, - он из «Барандуина».

- Каратель! – взвизгнул рыжий. – Еще один! На дуб подлеца!

Парни подняли хоббита, связали ему руки и кинули поперек седла. Дальнейшее Бибо помнил урывками, потому что его сильно мотало во время скачки и било о туловище лошади. Единственное, о чем он думал в это время – о кольце, которое успел засунуть в рот за мгновение перед пленением. Зачем нужна эта бесполезная в данном месте вещь, он не знал и сам, видимо, сработала врожденная хоббитская жадность. Кольцо, пульсировавшее за щекой, почему-то придавало уверенности, что все будет нормально. Да и если разобраться - это ведь гондорцы, хоть не союзники, но и не враги, они разберутся и отпустят бедолагу.

Бесконечная, как казалось, поездка внезапно закончилась. Пограничный патруль приехал на опушку леса, где одинокой громадой возвышался исполинский дуб. Парни небрежно, как мешок с корнеплодами, скинули хоббита на землю.

Бибо поднялся, заискивающе улыбнулся.

- Господа гондорцы, тут какое-то недоразумение...

- Недоразумение – это ты, - прорычал офицер. – Впрочем, мы быстро это исправим. Дунланд ничего не забывает. Ты нам ответишь за сожженную Летку и убитых там людей. Один из ваших вчера уже ответил, два месяца за этим филином по лесам бегали.

Офицер указал рукой наверх. Бибо поднял глаза и замер от ужаса. В пяти ярдах над ним висел поручик Стефан, неожиданно тихий. Его голые мохнатые ноги слегка раскачивались под дуновением ветра, создавая иллюзию, что ученый адъютант жив и просто залез на дерево по каким-то научным делам.

- Ну что нравится? – рыжий злобно осклабился. – Так будет со всеми карателями и убийцами. Может, вспомнишь напоследок, как ты подло, сзади, убил моего брата – Растена Мотыгу?

(продолжение следует)

Источник: автор Мальгрим

Добрый день, дорогие друзья моего сайта!

Магистр черной и белой магии опять для всех нас проводит очередной сеанс чудес с полным разоблачением!

(Начало повести >>>>: https://givadushoi-aleshina.ru/rasskazy-obo-vsjom/konec-khobbita-ili-tuda-obratno-i-snova-tuda-chast-1

На четвертый день голодовки Бибо поймал на себе странный мимолетный взгляд Чертоги. Это был какой-то необычный взгляд, оценивающий. Капитан будто что-то прикидывал в уме относительно Хапкиса. Еще через два дня блеск в его глазах усилился. Чертога уже не мог сдержаться, когда смотрел в сторону адъютанта. Что-то мрачное и дикое выплескивалось из глубин его сознания. Впрочем, голодный Бибо мало что замечал.

- Тан капитан, неужто нас бросили? – ныл он у костра.

- Ну что ты, малыш! – успокаивал Чертога, при этом ноздри его хищно раздувались. - Нас не бросили, Нолландс просто тянет время, хочет получить побольше, скотина. Придется потерпеть, но я ему это припомню, видит бог…

- А, может, нам самим проникнуть в Линдон? Он же за лесом, недалеко.

- Если бы все было так просто… Там крепостной вал вдоль границы и охрана, у которой приказ – стрелять во все, что не может сказать пароль. Но, допустим, извернулись мышками, проникли через щелочку внутрь, а дальше? Ты похож на эльфа? Или хотя бы на гоблина, коих сейчас в Линдоне, как крыс? Я – тоже нет… Нас арестует первый же патруль. Золото и вещи конфискуют, а мы, в лучшем случае, рудокопами в шахту за незаконное проникновение. Такие у них нынче порядки… Нужна охранная грамота.

- Но, тан капитан, они же обещали нам свободный вход в ЭС, помните, после революции? Сам эльфийский посол на баррикадах вещал!

- Так вход и так свободный. Представь поручительства, заплати пошлину, покажи деньги на проживание, получи охранную грамоту с печатью и заходи! Если не завернут на границе…

- А иначе никак?

Бибо совсем упал духом.

- Зачем я только бежал? – всхлипывал он. – Может, меня бы простили, а? Я же ни в чем не виноват!

Капитан захохотал.

- Ни в чем не виноват! А кто виноват? Кто? Я, что ли? Рассказать тебе, как я три года провел на каторге? Безвинно!

- Вы были на каторге? – Бибо на время прекратил нытье.

- А как же… В Рохане, чтоб он развалился! – Чертога грязно выругался. – Я сам родом из Землеройска, из семьи военных. После гимназии отец отправил в Эдорас, учиться ратному делу. Империи были нужны солдаты. Я времени не терял, за двадцать лет службы сделал отличную карьеру, хоббитов в армии ценили, может, в бою мы не самые сильные, зато со всеми в хороших отношениях, умеем быт наладить, кухню, подарки начальству… В общем, как только Империя рухнула, хаос начался, развал повсеместный, я все свои умения и связи подключил и проник на самый верх, аж голова закружилась от перспектив. У правителя роханского Эльсинора правой рукой стал. А левой - проклятый Паутин! Хоть и не хоббит, а змея та еще, всюду пролезет… В глаза братом называл, а за спиной нашептывал правителю, дескать, ворую из казны, дом поставил в три этажа, заводик оружейный, свиноферму… А я просто экономный, как все мы, хоббиты, с жалования откладывал…

Эльсинор отмахивался от клеветы, смеялся даже, я ведь возил лучшие вина из Шира, а он гурман редкий, за обедом мог две бутылки выпить. И за ужином две. Выкушает, бывало, вечером обычную норму, повеселеет, за щеку потреплет, правильный, говорит, ты человек, Чертофф, хоть и хоббит. Очень мы сдружились в ту пору. Обещал преемником назначить, как только в стране все наладится. Но страна дышала на ладан, да и он тоже. Однажды прихожу во дворец, а там плач. Накануне правитель решил три бутылки уговорить вместо двух, и видимо не рассчитал. Утром слуги нашли уже холодного.

По всем раскладам власть должен был я унаследовать, все-таки первый помощник, почти родственник. Но Паутин, хитрая тварь, перед Советом старейшин на меня ушат помоев вывалил. Кроме воровства обвинил в гибели военного отряда на границе с орками, якобы я снабдил его негодным оружием – луками с гнилыми тетивами и нековаными мечами. А я при чем? Да, снабжение шло через мой оружейный заводик, но виноват-то не я, а командир отряда, который все принял под роспись. Мог и не брать, где его глаза были? А так как сам погиб, то и спроса ни с кого нет, правильно? Это если по закону и справедливости. Но ты же знаешь, что люди страшно завидуют нам, хоббитам, нашей свободе и воле, поэтому Совет встал на его сторону. Меня хотели повесить, но благодаря заступничеству, не поверишь – Паутина, заменили на бессрочную каторгу в Пепельных горах. А? Каково? Еще вчера – второй человек в государстве, а сегодня – гниль болотная в мордорских каменоломнях!

Но я не пропал. Стиснул зубы, сделал вид, что смирился, и три года тачку каторжную катал. И все прикидывал, как бы оттуда сбежать. Приятель у меня появился – гном Железноголов, разбойник знатный, купцов роханских по ночам резал на постоялых дворах. Он тайком подкоп вел наверх, а гномы в этих делах хорошо соображают, для них шахта – дом родной. Сговорились вместе держаться, потом еще молодого хоббита Гарри взяли в компанию. И вот через годы страданий, темной ночью, вырвались наружу.

Бежать решили в Эребор, родину Железноголова. Начало было удачным, мы бежали на север, через горные ледники и ущелья по еле видимым в вечной туманной мгле козьим тропам. Гарри с его тонким зрением был для нас отличным поводырем. Три недели мы скитались по горам, запасы продовольствия, прямо как сейчас, закончились. Воды было много, ручьи давали ее с избытком. А вот с живностью в тех горах плохо, недаром их называют Пепельными. Один пепел да камни, на которых растет только хилый козлиный хвощ. Нас не преследовали, ведь те места, считалось, невозможно пройти без мула, навьюченного продовольствием.

- И как же вы выжили, тан капитан? – Бибо заворожено слушал историю.

- Не все, - резко бросил Чертога, - Гарри совсем ослаб. И в одно несчастное утро он не проснулся… Дальше мы шли с Железноголовом вдвоем, у нас сил побольше было, хотя они таяли день ото дня. До Эребора я добрался один, гном тоже не сдюжил, болотная лихорадка доконала. Потом меня его родственники обвинили в… Короче, пришлось и оттуда бежать в Шир, где как раз начались беспорядки. То есть революция. Тут я с Саймоном, в ту пору не колонелем, а простым деревенским конокрадом, и встретился…

- А как же вы справились с голодом? Что ели? – эта мысль интересовала голодного Бибо больше всего.

- Да нашли, понимаешь, в расщелине… мм, козленка, упал дурашка с высоты, разбился. Молоденький такой, сладенький, мясо нежное, - Чертога причмокнул и быстро посмотрел влажными глазами на Хапкиса. – Ладно, что-то я разговорился, давай спать, а то живот крутит от таких мечтаний.

Бибо согласился и прилег в своем углу на соломенный матрац. Уютный запах костра и треск горящих поленьев успокаивал и помогал сдерживать голодные спазмы желудка, не прошло и получаса, как хоббит уснул.

- Гарри! – вдруг тихонько сказал кто-то рядом простуженным голосом. – Гарри, родной, ты здесь?
Бибо резко проснулся. В нескольких ярдах от него стоял капитан, но какой-то странный, как будто сильно пьяный. Его блестящие неподвижные глаза смотрели куда-то мимо юного хоббита.

- Гарри! – еще раз отчетливо произнес Чертога. – Не молчи, я знаю, ты живой, мой мальчик. Да, мы отрезали тебе ногу, но туго перевязали рану, ты не мог умереть. Вчера у нас был славный ужин с Железноголовом. А теперь время обеда, я пришел за второй ногой. Думаю, она будет такая же вкусная и сочная. Ну где ты, сынок? Не заставляй нас ждать, дорога до Эребора длинная, нам нужно хорошо подкрепиться.

Бибо вскочил. До него дошло: Чертога - лунатик. Такое случалось у хоббитов от длительного пребывания в пещерах, видимо, три года каторги не прошли просто так.

Капитан, услышав шум, осторожно потянулся к хоббиту руками. Бибо прижался к стене, бежать было некуда. Чертога подходил все ближе и ближе, хотя широко открытые глаза все еще не видели Хапкиса и блуждали туда-сюда. Бибо застыл, не зная, что предпринять. Рука капитана внезапно схватила его за одежду, хоббит метнулся в сторону, старая ткань куртки не выдержала, и карман с треском порвался. Оттуда вылетело и покатилось по полу кольцо предсказания, осветив пространство яркой оранжевой вспышкой. Чертога сразу очнулся, его недоуменный взгляд сфокусировался на кольце, лицо озарила счастливая улыбка.

- Кольцо! То самое?! Боги смилостивились надо мной! Какая прелесть!

Капитан жадно схватил его и тут же надел на указательный палец. Бибо замер. Кольцо никак не среагировало. Чертога быстро примерил его на оставшиеся пальцы, ничего не произошло, кольцо упрямо молчало. Бибо потихоньку пришел в себя и затараторил первое, что пришло в голову.

- Это фамильная вещь. От бабушки досталась. Храню как талисман.

- Точно? – капитан недоверчиво посмотрел на адъютанта.

- Конечно, тан капитан, зачем мне вас обманывать? - Бибо сказал как можно безмятежнее, хотя сердце готово было вырваться из груди.

- Плохо, - Чертога бросил бесполезную вещицу на пол. – Я уж подумал… А ты чего не спишь, Хапкис?

- Да мне показалось, что кто-то ходит там, у входа в пещеру.

Чертога повернулся, поднял руку, призывая к тишине, и прислушался. Бибо усмехнулся про себя, легко же ему удалось провести капитана. Но тот внезапно подбежал к столу и схватил длинный нож. И очень вовремя! Прямо из темноты выскочил бульдог. Капитан на лету поймал пса за ошейник и хладнокровно ударил ножом прямо в сердце. Пес бестолково заскулил и забился в предсмертной агонии. Чертога молча швырнул его на пол. Но в пещеру запрыгнули еще два, один тут же вцепился в руку, державшую нож, второй – в ногу. За собаками появился ротмистр Рамс, проявивший редкую для его должности отвагу. Он вцепился в свободную ногу Чертоги, суматошно пытаясь повалить капитана. Впрочем, безрезультатно, ведь разница в весе у них была раза в три в пользу Чертоги. А капитан не терял времени даром и уже почти перекинул нож в левую руку.

Можно было не сомневаться, еще немного и Рамса с собаками постигнет судьба погибшего пса. К счастью для офицера-цензора в пещеру вбежали около полудюжины запыхавшихся гвардейцев с копьями.

- Бейте его! - истерично завизжал Рамс. – Бейте!

Чертога, перехвативший нож другой рукой, несколько раз ударил собак. Но четыре копья уже пронзили массивное тело.

- Проклятый лорд! – только и успел процедить залитый кровью Чертога, перед тем как упасть. – Продал!

Бибо вскрикнул, обратив на себя внимание. Ротмистр, еще не отошедший от схватки, вперился в его лицо, слабо освещаемое костром.

- Ты? Изме-е-енник! – ласково затрепетал он. - Вот я тебя и нашел! Взять!

Бибо понял, что надо бежать, но не мог сдвинуться, хищный паучий взгляд Рамса ввел беглеца в ступор. А гвардейцы, меж тем, неспешно приближались. «Это конец», - подумал хоббит.

Внезапно кольцо, лежащее на полу, задрожало и вспыхнуло зеленым светом. Гвардейцы, распахнув от изумления глаза, застыли на месте. «Зеленые грибы», - пронеслось в голове Хапкиса, и ноги сами собой распрямились. Бибо схватил кольцо и помчался в глубину пещеры, в катакомбы контрабандистов.

«Держи его», - неслись вдогонку слова Рамса, но Бибо уже не остановить. Он бежал со всех ног, бежал так, как не бежал никогда, полностью отключив сознание. Он не видел вокруг ничего, ни сколопендр, ни пауков, которые пугали во время прошлого перехода через пещеры. В голове крутилось только: зеленое, зеленое, зеленое… Так мозг отмечал светящиеся грибы. Бибо не мог сказать точно, сколько бежал, время перестало существовать до того момента, пока яркий дневной свет не заполонил собой последнюю пещеру. Хоббит выскочил на площадку, где лежала веревочная лестница.

Странно, но страха высоты не было. Бибо посмотрел вниз и ничего не почувствовал, вообще ничего, как будто это был не он, не вечно трусливый Бибо Хапкис, дрожащий по любому поводу. Одним движением отправил лестницу к основанию горы и стал ловко спускаться.

В голове пронеслось: что дальше? Возвращаться в батальон бессмысленно. Никто не поверит, что не изменял, повесят без разговоров. А куда? Ну, конечно, домой, в родной Хоббитон! Там в норе, за отхожим местом, закопано фамильное наследство – больше двухсот золотых дукатов. Бибо вспомнил беседу Лашкована и Саймона - мастер Паришон может стать новым властителем! Он спасет, обязательно спасет, ведь Бибо – почти чиф группы его художников. Кинуться в ноги, не откажет, защитит. А уж я пятьдесят, нет, сто дукатов поднесу в качестве благодарности. Эти мысли несколько успокоили Хапкиса и дали ему точку опоры в дальнейших действиях.

(продолжение следует)

Источник: автор Мальгрим